В своём недавнем послании Касым-Жомарт Токаев говорил о необходимости создания импульса в корпоративном кредитовании и справедливо отметил, что банки слишком мало участвуют в финансировании экономического роста. Доля корпоративного кредита к ВВП действительно стремительно сокращалась с 2014 года, и сейчас по этому показателю мы уже в несколько раз отстаем от всех наших крупных соседей.

Банки, с одной стороны, прошли через целую череду «чисток» своего баланса, списали много потерь от кредитования отечественного бизнеса, вынесли очень много болезненных уроков. Государство очень серьёзно поддержало крупные банки в те годы, но и требовало гораздо большей ответственности и более консервативного поведения. И Казахстан здесь оказался совершенно не одинок: банки, по сути, сокращали кредитование по всему миру и бежали от риска, пытаясь «спрятаться» от него в максимально надёжных инструментах: ценных бумагах центральных банков и государственных облигациях. Пропорционально снижению банковских рисков снижалась и ответственность банков. В итоге крупнейшие экономики столкнулись с резким замедлением экономического роста и безработицей. Как же регуляторы по всему миру решали эти проблемы?

Они постарались создать серьёзный антистимул в безрисковых инструментах: безрисковые ставки были снижены до нуля (а в ЕС даже ушли в минус). Пока ты даёшь инвесторам возможность зарабатывать доходность, покрывающую инфляцию без риска, в современном мире почти невозможно заставить рисковать стареющее и напуганное общество. Как заставить менеджеров ЕНПФ покупать что-то кроме ГЦБ, если их доходность почти с гарантией обгоняет инфляцию на длинных горизонтах? Хочешь защититься от инфляции – рискуй, вкладывай деньги в свою экономику! Безусловно, невозможно буквально копировать политику развитых стран, где уровень доверия к национальной финансовой системе очень высокий, а валютные риски почти отсутствуют. «Комфортный» уровень доходности по вкладам в тенге, по моему мнению, прямо сейчас можно оценить в 9-10% годовых. Это исторически «привычные» ставки, и в периоды, когда цены на нефть находятся на комфортном уровне и девальвационные ожидания довольно низки, этого вполне достаточно, чтобы выиграть конкуренцию с валютными вкладами, по которым регулятор запрещает начислять более 1% годовых.

Думаю, для того чтобы стимулировать кредитование бизнеса, короткие государственные ценные бумаги и ноты Нацбанка должны приносить доходность на 1-2% ниже этого уровня. Когда Национальный банк начинает кредитовать какие-то сегменты, у коммерческих банков возникнут излишки денег, которые они обратно Нацбанку и продадут. Просто под более низкую ставку, что должно демотивировать их самих не делать то же самое.

Как этого добивались в мире? Запускали разного рода QE (количественные смягчения). Если у банков не получилось продать «безрисковые деньги» под 10%, они продавали их, в конечном счёте, за 8%, потому что Нацбанк, по сути, начинал конкурировать с ними. Этим деньгам в современном казахстанском регулировании все равно некуда деваться: доходности в долларах ещё хуже, а инфляция высока практически везде. Спекулировать валютой самим банкам почти невозможно и очень рискованно, когда цена на нефть бьёт рекорды, а правительство покрывает дополнительные бюджетные расходы трансфертами из Нацфонда. На самом деле главные валютные спекулянты на нашем рынке – это экспортеры и квазигосударственный сектор, и для минимизации волатильности нужно регулировать их общую валютную позицию, чтобы их «эффективные менеджеры» не создавали процикличности на рынке своими действиями в кризисные моменты.

Что ещё делали мировые центральные банки, когда и это не помогало? Выходили с интервенциями на рынки ипотечных ценных бумаг, фактически начиная кредитовать сегменты экономики, от которых банки отворачивались после очередного кризиса. Доходность ипотечных бумаг в нормальных условиях позволяет банкам рассчитывать на доход на 1-2% выше, чем по госбумагам, и банки, столкнувшиеся с отсутствием дохода в сегменте ГЦБ в погоне за дополнительной прибылью, возвращались на эти же рынки, чтобы зарабатывать не 8-9%, а 10-11%. В свою очередь, присутствие ФРС/ЕЦБ на рынке ипотечного долга позволяло гарантировать определенную стабильность в доступности ипотечного кредита и давало ликвидность банкам, которые в случае паники вкладчиков могли перепродавать свои ипотечные займы Центральному банку.

Когда случился ковид, глобальные регуляторы пошли ещё дальше: они ослабляли пруденциальные нормативы (и снижали взвешивание риска по корпоративному кредитованию), запускали программы кредитования банков под залог кредитных портфлей и корпоративных ценных бумаг различного качества и в отдельные моменты даже начинали покупать на баланс главного банка страны облигации и векселя крупного бизнеса с определенным кредитным рейтингом.

Да, такие действия требовали от главы центрального банка взять на себя ответственность. А правительство – поддержать его и создать специальные фонды для компенсации возможных кредитных убытков, но это уже несколько раз позволило крупнейшим экономикам мира оправиться от глобальных шоков и вернуться к росту, заставить финансовые институты снова выполнять свою функцию. Финансовая система замкнутая: если деньги не удалось разместить дороже, их разместят дешевле. Если не получается не рисковать, придётся рисковать.

Ультиматум регуляторов банкам всегда был очень простым: не хотите кредитовать важнейшие отрасли экономики сами, будем кредитовать за вас. И он сработал примерно везде. В Китае это было реализовано через вмешательство в рынок со стороны огромных государственных банков, но на тех же самых принципах. И именно стабильное недорогое кредитование с эффективными ставками на уровне долгосрочной инфляции позволило Китаю получить долгосрочный рост ВВП в 6–10% на протяжении почти двух десятилетий.

Мы – очень молодая страна очень предприимчивых людей. Мы все столкнулись с потрясающим историческим шансом. У нас одни из самых оцифрованных, операционно эффективных банков. У нас колоссальный дефицит совершенно разных капиталовложений, накопленный за десятилетия фрустрации сектора. Колоссальный спрос на кредитные ресурсы. Доходность, которую может получить бизнес в Казахстане выше, чем в большинстве стран мира. Если нам хватит смелости, мы легко можем достичь целей роста экономики даже без прочих институциональных реформ. У нас для этого есть все: и циничные опытные банкиры, и плеяда квалифицированных управленцев, и стремительно растущее население, и даже рекордный приток иностранного капитала на наш рынок. Реформировать отрасль и подход к ней необходимо постепенно, вводя меры одну за другой, в зависимости от необходимости и с полным анализом влияния их на макроэкономическую стабильность в стране. Здесь все, как в бизнесе: сделали пилот, если он успешный – расширили практику. Если работает не так, как ожидали – свернули его. Дуть на воду, когда ты даже не попробовал – проще всего, но так точно невозможно добиться тех целей, о которых говорит президент.