Шестимесячный запрет на экспорт скота, который вводится с 25 декабря, может лишить казахстанских фермеров до 30% доходов и выдавить часть из них с внутреннего рынка. Минсельхоз РК заверяет, что запрет вводится из благих побуждений – чтобы удержать цены на мясо.

С октября в Казахстане действует запрет на вывоз маточного поголовья КРС, то есть можно экспортировать только бычков. 25 ноября межведомственная комиссия решила полностью запретить экспорт крупного и мелкого рогатого скота на полгода, а картофеля и моркови – на три месяца. Ограничения должны вступить в силу 25 декабря.

Сдержать цену любой ценой

Чтобы показать разумность запрета на экспорт, минсельхоз оперирует статистическими данными.

«Загрузка мясоперерабатывающих предприятий остается на низком уровне в 50%. За 10 месяцев текущего года переработано 173 тыс. тонн мяса, что составляет всего 18% от общего объёма производства мяса. Также наблюдается увеличение экспорта живых животных – бычков и баранчиков. За 10 месяцев текущего года вывезено 161 тыс. голов КРС, или в 5,6 раза больше уровня 2020 года. Вывоз МРС увеличился в 6,7 раза и составил 112 тыс. голов», – сообщили в МСХ.

В ведомстве прогнозируют, что в целом до конца года может быть вывезено около 200 тыс. голов КРС. Сложившаяся обстановка, считают в Минсельхозе, может стать катализатором «нового витка роста» цен на мясо и мясопродукты.

Министр сельского хозяйства Ербол Карашукеев уверен, что запрет сдержит цены.

«Мы не можем допустить, чтобы стоимость мяса резко в 2–3 раза выросла. Из-за чего она может вырасти? Из-за того, что все мясо могут вывезти из Казахстана либо же резко уменьшится предложение мяса», – поделился он своим мнением с журналистами.

Запреты не помогут

Рост экспорта живого скота в 2021 году действительно выглядит резким, если не учитывать «эффект низкой базы» – с началом пандемии в 2020 году вводился запрет на экспорт скота и овощей.

«У нас в год забивается 2,5 млн голов КРС. Из них 160 тыс. голов ушло из РК. Это что, много? Давайте внутри не есть говядину, давайте 2,5 млн не резать, тогда цены до нуля упадут, все сбросят за бесценок и забудут, что есть такой бизнес. Я посмотрю, какой потом рост будет, если в Узбекистане цены на 30% выше. У нас будут ещё больше тогда цены на говядину», – заочно оппонирует Карашукееву экс-министр сельского хозяйства, а ныне отраслевой эксперт Асылжан Мамытбеков.

Он обращает внимание на неэффективность запретительных мер в вопросе стабилизации цен. Несмотря на запрет в 2020 году, говядина подорожала почти на 8%, хотя страна полностью закрывает собственную потребность в этом продукте. «И иногда цены на говядину даже опережали некоторые другие продукты питания. Это означает, что ограничение никак не влияет на рост цен», – считает эксперт.

Не повлияет, по его словам, запрет и на загрузку отечественных мясокомбинатов.

«Я не раз высказывался против запрета на экспорт скота. Считаю эту меру нерыночной, так как запрет снижает доход фермера. А пока фермеру не будет выгодно вести хозяйство, не может быть речи о развитии отрасли, об увеличении поголовья и о загрузке мясокомбинатов», – уверен Мамытбеков.

По его наблюдениям, в Казахстане при производстве, которое покрывает спрос, снижается потребление говядины. Потребители переходят на более дешевое мясо типа курятины, что ещё сильнее снижает внутренний спрос на говядину.

«Предложение остается на том же уровне, и в итоге цены падают или не растут. А оптовые цены сильно падают. Ко мне звонили фермеры из Жанаарки, жалуются, что вообще нет сбыта. Приезжают перекупщики, дают бросовые цены, они вынуждены продавать дешево: у них кормов мало на зиму, надо делать сброс бычков и даже маточного поголовья», – сказал эксперт.

Фермеры сменят профиль

Запрет на вывоз может привести к снижению закупочных цен на живой скот. То есть фермеры будут вынуждены сдавать его дешевле, говорит исполнительный директор Мясного союза Казахстана Аскар Жубатыров.

Жубатыров отметил, что около 15 экспортеров живого скота из Туркестанской области, рассчитывая на экспорт в Узбекистан, сделали предоплату тысяче казахстанских фермеров за будущую поставку КРС. Узбекские компании готовы платить за казахстанский скот на 30% больше, чем внутренние оптовые покупатели, поэтому интерес и экспортеров, и мелких фермеров обоснован. Ежемесячно южные соседи готовы покупать 10–15 тыс. голов КРС.

«Экспортеры дали фермерам по 20–30 тыс. тенге и сказали: доведите скот до кондиции, допустим 350 килограммов. Потом мы приедем и заберём у вас. Соответственно, они рисуют свою техкарту по ежемесячному вывозу. У них нет инфраструктуры, чтобы все выкупить и себе поставить. Это офтейк-контракт. Теперь экспортеры недоумевают: «А как мы вернем деньги?» – говорит глава Мясного союза.

По его мнению, если у фермеров не будет возможности вывозить скот, то мясокомбинаты, откормочные площадки и закупщики снизят стоимость закупаемого КРС до 30%. И такие примеры уже есть. В ЗКО одна откормочная площадка (там покупают у фермеров бычков и доводят их до «сдаточного» веса для мясокомбинатов или на экспорт) брала бычков по 800–850 тенге за килограмм живого веса. А после принятия решения о введении последнего запрета на экспорт снизила цены до 650–700 тенге.

В итоге, по мнению Жубатырова, часть фермеров уйдет из бизнеса или переориентируется на растениеводство.

Толченая картошка

Председатель Союза картофелеводов и овощеводов Казахстана Кайрат Бисетаев не скрывает своего резко отрицательного отношения к вводимому запрету. По его словам, в ноябре сбыт картофеля после всплеска в сентябре – октябре был «очень слабым».

«С августа по ноябрь, в уборку нового урожая выяснилось, что мы экспортировали почти в 2 раза меньше, чем в аналогичном периоде в прошлые годы. В прошлом году за четыре месяца мы продали 165 тыс. тонн за рубеж, а в этом году за этот же период только 91 тыс. тонн. Эти два факта не предполагали никакого закрытия границы. Не владея этими цифрами, правительство ввело этот запрет», – сказал он, отметив стабильность в последние годы урожаев картофеля, который выращивается на орошаемых площадях.

По его оценке, все организованные хозяйства производят около 1,1 млн тонн картофеля. Этого достаточно, чтобы закрыть внутренний спрос в течение 10 месяцев – с середины июля по середину мая. В остальное время помогает импорт картофеля.

«То есть 10 месяцев мы можем спокойно кормить все наше городское население, потому что село само себя кормит, иногда покупая в городе в межсезонье. Более того, мы можем без ущерба для внутреннего рынка до 300 тыс. тонн экспортировать, что и делаем последние пять лет», – сказал Бисетаев.

Представители союза ещё в сентябре предложили МСХ и Министерству торговли проверить склады с картофелем, чтобы правительство понимало, сколько в стране реально имеется продукта. И только после этого, в случае необходимости, принимать ограничительные меры – вводить не запрет, а квоты на экспорт. Однако за дело взялись чуть более недели назад и, скорее всего, не успеют проехать по всем хозяйствам. Поэтому велика вероятность, что запрет на экспорт могут ввести. Весной же крупные хозяйства не успеют продать весь картофель со складов, считает Бисетаев.

«У нас есть картофелеводы, которые имеют 40 тыс. тонн картофеля на складе. Чтобы весь его продать к концу апреля, он должен ежедневно с начала уборки продавать 200 тонн, это десять КамАЗов в день. А в ноябре он стоит – только 20–30% планировавшегося объёма ушло, потому что рынок так сложился. Если введут запрет на три месяца, то ни его способности, ни спрос на рынке не позволят ему физически продавать 1,2–1,5 тыс. тонн в сутки. Значит, он просто выбросит 10–15 тыс. тонн», – сказал он.

Но запрет на вывоз все равно не остановит переток овощей за рубеж. Бисетаев говорит, что когда в прошлом году на границу «вешали замок», павлодарские хозяйства, которые годами отправляют половину выращенной моркови в Россию, вынуждены были платить неофициальную «ставку» за её вывоз к соседям.

«Сейчас будет то же самое, – предупреждает собеседник. – Если 15 декабря запрет не отменят, появятся «ставки» на границах и стоящие там люди обогатятся. Мы сами создаем коррупционную схему. Фермер на свой страх и риск повезет. Ему нужно будет спасать свой бизнес».