Казахстанские власти в планах инновационного развития ориентируются на количественные показатели, такие как объём инвестиций в НИОКР или количество научных сотрудников. Однако
более надёжный способ достичь цели – «целиться» в совокупную факторную производительность (TFP), развивая свободу предпринимательства в целом.

В апреле 2023 года вышел правительственный программный документ «Экономическая политика на среднесрочный период». Центральной задачей этот документ ставит «устойчивый, качественный и инклюзивный экономический рост», причём такой, который позволил бы Казахстану выбраться из «ловушки среднего дохода» и занять место среди стран с высокими доходами на душу населения (как, например, страны Балтии – бывшие соседи по СССР, а ныне члены клуба развитых государств, ОЭСР).

Немалое значение для экономического роста имеет увеличение капитала, инвестиции, и успехи Казахстана в создании благоприятного инвестиционного климата довольно велики. По данным UNCTAD за 2021 год (последние имеющиеся данные), за годы независимости Казахстан в расчете на человека привлёк более чем в два раза больше инвестиций, чем Россия, и больше, чем любая другая бывшая республика СССР, помимо как раз стран Балтии. В последнем опубликованном рейтинге Doing Business (2020 год) Казахстан находился на высоком, двадцать пятом месте, между
двумя членами ОЭСР – Исландией и Ирландией.

В то же время экономический рост обеспечивают не только экстенсивные факторы вроде увеличения труда или капитала, но и интенсивный фактор, инновации в широком смысле. Как можно увидеть из обзорной работы Уильяма Истерли и Росса Левина «Дело не в накоплении факторов» («It’s Not Factor Accumulation: Stylized Facts and Growth Models»), в таких странах
ОЭСР, как Германия, Италия или Великобритания, на протяжении трёх десятилетий на совокупную факторную производительность, которая как раз обозначает инновации в широком смысле, приходилось около половины вклада в экономический рост. При этом и в других странах этот компонент показывал высокую значимость. Таким образом, важен не только инвестиционный, но и инновационный климат.

Наиболее тесно связан с задачей инновационного развития национальный проект «Технологический рывок за счёт цифровизации, науки и инноваций». Основная часть, 53%, бюджетных расходов в рамках данного проекта приходится на задачу «Рост вклада науки в развитие страны». Ещё 10% расходов приходится на «развитие инноваций в бизнесе». Насколько успешен этот проект? Заявляя масштабные цели, он их очевидно не достигает. Скажем, доля ИКТ в ВВП по итогам 2022 года должна была составить 4%, тогда как фактически – 2,2%. Численность
работников, выполнявших научные исследования и разработки, снизилась с 22,7 до 22,5, тогда как должна была вырасти до 27,2 тыс. человек. Доля инновационно активных предприятий по плану – 15%. Данных за минувший год пока нет, однако прежде этот показатель не превышал 11,5% (2020 год).

В то же время реальные результаты Казахстана в инновационном развитии по мировым меркам вовсе не малы. Как показывает в своей работе «Экономический рост и показатели производительности в Центральной Азии» (2022) доцент Университета Центральной Азии Мирзобобо Ёрмирзоев, совокупная факторная производительность в Казахстане в 2010–2017 годах росла на 2,2% в год, тогда как в развитых странах этот показатель обычно будет менее 1%. В то же время, по данным Ёрмирзоева, этот показатель оказался самым низким среди стран Центральной Азии: 2,4% в Кыргызстане, 5,5% в Таджикистане, 4,3% в Туркменистане, 3,5% в Узбекистане. Эпоха быстрого роста производительности, 2000–2009 годы, когда показатель в Казахстане рос на 5,8% в год, прошла. Таким образом, и здесь видна «ловушка среднего уровня». Показатели, если они сохранились к 2022 году, хорошие, однако не соответствуют амбициозным целям.

Что может изменить ситуацию? Национальный проект «Технологический рывок за счёт цифровизации, науки и инноваций» предполагает, что в общем и целом это вложения в коммерциализацию научных разработок. Эту надежду сложно считать обоснованной. Во-первых, исследования и их коммерциализация и правда важны, однако это, видимо, касается лишь финансируемых частными организациями исследований. Проведенное в 2007 году исследование Офиса продуктивности и технологий США (часть бюро трудовой статистики США) «Исследования и рост производительности: обзор литературы» показывает, что если рентабельность частных НИОКР составляет около 25% (а вместе с внешними эффектами 65%), то рентабельность большинства форм государственных инвестиций близка к нулю, включая и эффекты для общества. Отметим, что в данном случае речь идёт о стране с высоким качеством государственного управления, где от госаппарата следовало бы ожидать особенно благоприятных результатов. И исследование проведено не внешними критиками, а самим государством.

Во-вторых, значительная часть инноваций – а они бывают не только технологическими, но и организационными или маркетинговыми – не связана напрямую с наукой. Согласно исследованию Уильяма Баумоля («Рост производительности и новая экономика»), в США в 1975–2000 годах
наибольшим вкладом в инновационное развитие отличалась розничная торговля при оптовой на третьем месте и финансовых посредниках на втором. Этим же отличалась, согласно моим подсчетам, Россия в 2004–2009 годах. В основе этого вклада, с одной стороны, организационная инновация, сетевая торговля и сопутствующее ей изменение логистики. С другой стороны, то простое обстоятельство, что скромные изменения в большой отрасли вроде торговли могут дать для экономики намного больший результат, чем значительные изменения в маленькой отрасли вроде ИТ и других высокотехнологичных секторов.

Более перспективную основу для инновационной политики, чем нынешняя коммерциализация исследований, даёт среднесрочная программа правительства с её установкой на «новый принцип максимальной свободы предпринимательства», который может выступать и меркой инновационного климата. Они связаны как косвенно, так и прямо. Косвенная связь состоит в том, что хотя совокупная факторная производительность связана с вложениями в НИОКР, но они в свою очередь связаны с инвестиционным климатом и экономической свободой. Люди инвестируют в инновации там, где и другого рода инвестиции высоки.

При этом исследования указывают и на прямую связь между экономической свободой и совокупной факторной производительностью, причём эта связь многообразна. Например, снижение административных барьеров упрощает выход на рынок новых бизнесов и новых товаров, тогда как снижение барьеров для внешнеторговой деятельности упрощает приобретение современного оборудования и переток технологий.

Нет сомнений, что благоприятный инновационный климат требует заботы о многих вещах помимо уже упомянутой экономической свободы. Ключ к правильной постановке задачи должна дать концентрация вместо показателей вроде количества исследователей или патентов на конечный
желаемый результат. Экономисты называют его совокупной факторной производительностью.