Меиржан Сугиралиулы уехал с супругой Гульжан и маленькой дочкой Шырын в Красноярский край ещё на заре 90-х. В те времена он, как и многие жители в прошлом единого государства, не делил республики уже распадающегося Советского Союза на «свои» и «чужие». Окрыленный рассказами о таежной романтике, он поехал за тем, о чём поётся в бардовских песнях: «А я еду, а я еду за туманом. За туманом и за запахом тайги».

– Мне с детства хотелось жить на природе, в лесу, – рассказывает Меир­­жан. – Ещё проживая в Алматы, я постоянно ходил в горы. Учился в казахской школе, наряду с казахскими много читал русских народных сказок, рассказов о путешественниках. Мне всегда казалось, что жить в лесу – это что-то особенное. И опять-таки, на тот момент у нас ещё сохранялось ощущение, что не куда-то там уезжаем, мы ещё воспринимали уже распадаю­щийся СССР как наш общий дом.

Там, куда уехала молодая семья, жили казахи, русские, выходцы из Прибалтики, таджики, узбеки и даже один представитель африканского континента. Многие из них были переселенцами первого поколения. Кто-то так же искал романтики, некоторые уезжали, пытаясь найти в глубокой сибирской глуши убежище от неопределенности, разгула и вольницы девяностых. Ехали за простой и бесхитростной жизнью на лоне природы, вдали от бушующих ветров перемен.

– Приехав туда, я вдруг перестал ощущать принадлежность окружаю­щих меня людей к какой-то нацио­нальности, – продолжает Меиржан. – Просто видел, положим, что этот человек – славянской внешности, другой – восточной. Мы общались, естественно, на русском языке, но каждый из нас считал очень важным сохранять в своей семье традиции и родной язык. Мои дети, родившиеся в России, знают казахский язык с самого раннего детства.

У семейной пары в Сибири родились и выросли ещё два сына – Фараби и Ануар. Дети обзавелись своими семьями, и теперь уже трое внуков Меиржана и Гульжан с колыбели слушают казахские песни.

– Некоторые понятия в переводе, как ты ни старайся, не могут в полной степени отобразить смысловую нагрузку, которую несёт в себе то или иное слово, – продолжает Меиржан. – Вот, к примеру, возьмём глагол «еркелеу»: как я ни пытался его перевести на русский, так и не смог. Можно перебирать массу вариантов его значения – баловаться, капризничать, ластиться, довериться, кокетничать. Даже если взять все эти слова и перемешать в одном флаконе до однородной массы, то все равно это не будет в точном виде «еркелеу». Те, кто понимает смысл этого слова, прекрасно осознают, что ребёнок может капризничать, жена обижаться, но делают они это «еркелеп». Это высокая степень доверия к тебе, потому что они знают, что из любви к ним ты можешь простить эти маленькие «шалости». Казахи знают, что ерке балалар вырастают самыми лучшими, достойными и полезными для общества людьми.

Подобных слов и значений в казахском языке сотни, а если брать пословицы, поговорки, песни во всех оттенках их значений – перевалит за тысячи. Так же невозможно перевес­ти на любой язык «айналайын» или «ана». Последнее слово в русском ближе к «матушка», но русский аналог все же не способен передать всю торжественность и почтение, которое «вмещает» казахское слово.

Вступая в нашу беседу, супруга Меиржана Гульжан рассказала, как их сын Ануар, едва начав говорить, пропел полностью куплет песни, которую слышал ещё в колыбели: «Алтын күн аспаны,⁄Алтын дән даласы,⁄Ерліктің дастаны⁄– Еліме қарашы!..» В его младенчестве песня не была ещё гимном Казахстана, и пел он её на другой мотив, но сам факт столь глубокого проникновения в память чего-то по-настоящему родного в таком юном возрасте приятно поразил родителей.

– Поначалу у нас возникали сложности в общении с зятем и снохой, – рассказывает Гульжан. – Особенно зять Ваня настороженно относился к казахской речи в нашей семье. Нередко приходилось слушать замечания: «А можно в нашем присутствии говорить на понятном языке?» Но когда он увидел, что наши внуки не испытывают с казахским языком никаких сложностей, то теперь и сам нет-нет да и переходит на казахский язык, проявляя к нему искренний интерес.

Младший сын Ануар унаследовал талант своего деда. И уже сейчас считается популярным исполнителем песен, сам для них пишет музыку. Конечно же, как и всякий современный исполнитель, он воспитан на русском роке, где-то на советской эстраде. Но когда соприкасается с казахскими народными песнями, что-то в нём просыпается, он с такой жадностью, с такой любовью быстро их заучивает, что готов выйти с ними на сцену, утверждают родители.

Как и его дед, Ануар уже добился признания. Публика очень тепло принимает его выступления, некоторые, к слову, часто транслируют по краевому телевидению. Кроме того, в районе, где проживает семья, каждый год проводятся фестивали «Хоровод дружбы» и «Многонациональная Сибирь», где сын Меиржана и Гульжан исполняет казахские песни, в том числе и собственного сочинения.

В заключение стоит сказать о том, что эта большая семья хоть и живёт долгие годы в России, никогда не теряла связь с родиной предков. В Казахстане много родственников и близких друзей. И когда приезжают сюда погостить, то чувствуют, что они дома, так же как и в далекой Сибири, ставшей родной для их детей и внуков.