Он скромно молчит, пока старшие товарищи наперебой травят байки о своей заоблачной жизни, показывают фото и видео. И щедро отвешивают нам комплименты. Самый шикарный: “С такими барышнями я улечу и без параплана!” Ну орлы!

Мы приехали в Ушконыр — место силы всех казахстанских пара- и дельтапланеристов. Они даже местным горушкам дали свои названия: Арарат, Мозги, Стенка. Добираемся до знаменитого шлагбаума, перегородившего въезд на гору для автомобилей. Теперь “крылья” нужно тащить вверх на своём горбу — больше 20 килограммов несколько километ­ров в гору по тяжелому снегу.

Орлы наши делятся хитростью: когда парапланерист знакомится с девушкой, первым делом должен спросить, есть ли у неё машина. Верная подруга должна возить скарб в гору и встречать своего Икара в точке приземления. Но это они так шутят: супруги ждут летунов дома, с любовью собрав им на послеполетный перекус обалденные пироги!

В небе сейчас малолюдно. Кажется, что мы на этой верхотуре вообще одни-одинешеньки. А вот летом, когда от земли поднимаются восходящие потоки воздуха, в синеве не протолкнуться — для души летают, к соревнованиям готовятся.

Полёты зимой строятся иначе — ориентир больше на ветер.

- Есть у нас шуточное пожелание от противного: попутного тебе ветра, летальной погоды и чтобы все сложилось, — смеется Евгений БОНДАРЕВ.

В пожелании этом все наоборот. “Летательную”, то есть пригодную для полетов погоду, юмористы заменяют на “летальную”. Да и попутный ветер для парапланериста плох — важно, чтобы дуло в лицо, наполняя “крылья”. А уж если в воздухе параплан сложится, то велик риск падения.

Одно из названий их совместного чата, где мужчины обсуждают полёты, — “супер­стар”. И это о звездах, а не о возрасте!

Объединяет отчаянных дедушек то, что все они с детства мечтали о небе, а профессии выбрали самые что ни на есть земные. Евгений Нарожнов всю жизнь посвятил работе на буровых скважинах, а мечтал стать военным летчиком. Мереке НУРГАЛИЕВ — программист. Виктор ГОНЧАР — телефонист. Евгений Бондарев с детства мечтал водить Ан-2, или знаменитый кукурузник, очень уж из кабины пилота этого трудяги-самолетика виды душевные открываются. Однако в детстве ему в глаз попали снежком, случилось кровоизлияние. Дорога в авиацию была закрыта. Стал энергетиком.

Потом, как в анекдоте, когда первые самые тяжелые 50 лет в жизни мальчика закончились, вдруг решил: я лечу, и точка! Два Евгения пересеклись на работе, зашел разговор о небе. И оно позвало, не иначе. В хорошем смысле, конечно же. Мереке Сансызбаевич признается: теперь это уже похоже на зависимость — на работе всё время смотришь в окно и думаешь: а вдруг кто-то сейчас летает? Душа свербит.

- Мне был 51 год, когда я приехал на гору. Нашел человека, душой болеющего за парапланеризм в Казахстане, Евгения ОРЕШКИНА, — рассказывает Евгений Иванович. — Начал учиться — гоняли меня там, как лося. Летал сначала на дельтадроме, а потом и на гору привели. Честно скажу: испугался. Но шли соревнования, долго точку старта занимать было нельзя — помогли мне осмелиться.

Супруге своей, кстати, он про полёты не сказал. Можно сказать, летал без одобрения центра. Она поначалу обиделась даже — переживала очень. Теперь одобряет и не спрашивает, когда благоверный уже налетается.

- А я, когда приземлюсь, первым делом ей отзваниваюсь, — улыбается Евгений Иванович. — Особенно из путешествий, я ведь летаю не только в Казахстане. Стало очень интересно побывать в святая святых всех парапланеристов мира — индийской деревушке Бир у подножия Гималаев. Сказано — сделано.

Евгений Нарожнов туда и просто полетать выезжал, и на соревнования — три раза в Индию, один — в Непал.

- Летать я начал в 43, уже 30 лет в небе. Страшно ли? После 45 лет брака полётом меня не напугать, — развлекает нас историями Евгений Маркович. — Ну а если серь­езно, важно оценить погодную ситуацию и даже её возможное развитие. Меня, к примеру, однажды всосало в грозовое облако — меня тащит, люди с горы наблюдают, а я жалобно на них смотрю. Один раз приземлился аккурат между двумя деревьями, едва не разрезав лицо бельевой веревкой. Но раз мы с вами беседуем, выбрался.

- Вы считаете свои полёты?

- Нет, за 20 с лишним лет уже сбился со счета, — отвечает Евгений Иванович. — Есть запомнившиеся: в одном полёте я падал два раза. Бывало, приземлялся на дерево. Чуть не врезался в гору. Как-то раз на меня напали орлы — я увидел, как они кружат, и решил отвоевать выбранный ими воздушный поток. Птички разлетелись, но один, молодой и горячий, атаковал меня несколько раз, чуть не на крыло садился. Страшно, если бы запутался в стропах. Но опытный орел победил молодого — птице пришлось ретироваться, а я остался наслаждаться полётом!

Заболтали нас мальчики, мы и не заметили, как оказались наверху: плоская полянка — идеальное место для взлёта. Склон кубарем катится вниз, и открываются виды, от которых душа разбегается: синева, облака, гордые птицы и такие крошечные домики внизу. Парапланеристам не терпится расправить крылья: они быстро распаковывают свои рюкзаки, расстилают на земле купола, стропы распутывают, что-то непонятное бубнит рация, сверяются с ветром. Готовы. Предполетная традиция — ароматный чаек. Угощают и нас, успокаивают: он витаминный, с малиной. И нет в нём никакой летун-травы!

- Но первым с горы все равно запускаем самого старшего, — хохочут пилоты, подбадривая Евгения Марковича.

Первый пошел, второй, третий!

Виктор Васильевич с тоской смотрит в небо — он временно приостановил полёты по состоянию здоровья. Но уверен: ещё полетает!

- Я знаю людей, у которых ощущения от полёта со временем притупляются, и они завязывают с парапланеризмом, — признается Евгений Иванович. — Мне это все ещё доставляет удовольствие, и мысли о том, что в своё время с небом придётся распрощаться, я от себя гоню. Пока летаешь — молодой!

Юлия ЗЕНГ, фото Веры ОСТАНКОВОЙ, Алматы