Дискуссии о демонополизации в Казахстане так или иначе коснулись всех крупнейших нацкомпаний. Единственной структурой, которая осталась в стороне от критики экспертов, оказалась НАК «Казатомпром». Атомная корпорация, уже присутствующая на фондовом рынке, может только продолжать приватизацию.

В конце октября стали известны некоторые операционные и финансовые результаты деятельности «Казатомпрома» за первые три квартала 2022 года. Объём продаж по группе, чье благосостояние связано в первую очередь с экспортом урана, вырос по сравнению с первыми тремя кварталами 2021 года на 59% при росте цены сделок на 41%. Эти показатели превысили аналогичные (46 и 38% соответственно) из ранее опубликованной отчетности за первое полугодие, которые обеспечивали рост прибыли компании в 2,9 раза.

На этот рост повлияла мировая конъюнктура, однако это рост отнюдь не с низкой базы. Компания все последние годы получала устойчиво высокую прибыль в размере около 40% от выручки и была крупнейшим продавцом урана в мире. На данный момент её рыночная доля на мировом рынке составляет 25%, тогда как следующие крупнейшие четыре компании обладают долей в 9%.

Чтобы нарастить продажи урана на фоне нынешнего уровня продаж, требуется высокая степень организации всех процессов, включая логистические. Активное снижение компанией управленческих и коммерческих расходов с 2019 по 2021 год на 40% этому не помешало, а возможно, и помогло.

Успехи компании отражены в её оценке инвесторами – коэффициент P/E сейчас равен 15. Это означает, что на данный момент, как это было и в 2021 году, инвесторы готовы платить за компанию в 15 раз больше величины её годовой прибыли. Такое подразумевает высокую оценку долгосрочных перспектив фирмы и, соответственно, возможности её окупить на длинном временном горизонте. У средней фирмы Казахстана этот коэффициент примерно в 2 раза меньше.

Даже при этом компания склонна считать свои акции недооцененными. За последние 20 лет добыча урана Казахстаном выросла примерно в 20 раз, причём весь уран на данный момент идёт на экспорт. С 2009 года Казахстан стал крупнейшим производителем урана в мире, причём наращивание производства стало столь заметным, что к настоящему времени Казахстан стал лидером не только в ежегодном производстве урана, но и кумулятивно крупнейшим производителем за 1945–2021 годы.

«Казатомпром» – яркий пример экономического успеха, причём в глобальном масштабе. Вследствие этого, как и того, что основные потребители продукции «Казатомпрома» находятся за рубежом и это деполитизирует ценовые решения компании, обсуждение возможных экономических реформ, как правило, проходит мимо «Казатомпрома». То, что хорошо работает, не хочется чинить. Нацкомпания не упоминается ни в утверждённой летом указом президента РК «Концепции защиты и развития конкуренции», ни в подготовленной в начале года дорожной карте ФНБ «Самрук-Казына» среди планирующихся к приватизации в ближайшие годы компаний.

Между тем рыночный характер деятельности компании на глобальном рынке и в конкурентном окружении является хорошим аргументом для применения общих принципов приватизации, утверждённых в упомянутой выше концепции. Напомним, ФНБ на данный момент принадлежит 75% акций (ранее – 85%), тогда как оставшиеся находятся в частном владении. Отметим, что status quo в этом вопросе поддерживают не только власти, но высказывается и умеренная оппозиция – например, Булат Абилов отмечает, что приватизация не должна затрагивать компании-недропользователи, в частности «КазМунайГаз» и «Казатомпром».

Напомним, Концепция защиты и развития конкуренции провозглашает, что «все коммерческие функции/услуги далее подлежат приватизации» и деятельность «Казатомпрома» подпадает под это правило. Уран является товаром, который ограничен в обращении, требует особых условий хранения и перевозки, однако это аргумент в пользу законодательной регламентации, которая присутствует и сейчас, а не именно государственного владения.

Оставшиеся компании из пятерки крупнейших мировых производителей урана демонстрируют разно­образие возможных масштабов участия государства: так, CGN принадлежит властям Китая, а Uranium One через «Росатом» контролируется РФ, в то же время во французской Orano у правительства нет контрольного пакета (его доля 45%), а канадская Cameco полностью приватизирована в 2002 году.

Мы видим, что отсутствие контроля государства как акционера (не как законодателя) над такими компаниями, в принципе, возможно. Остается вопрос в том, нужна ли приватизация и может ли именно прибыльность и успешность компании быть аргументом против приватизации. Представляется, что нет. Если прибыльность считать доводом против частного владения компанией, из него будет вытекать целесообразность государственного владения намного более широким перечнем активов, чем оно владеет сейчас.

Аргументы в пользу приватизации более сильны. В общем и целом государственные служащие не отбираются на работу сообразно умению хорошо вести бизнес, системы мотивации не требуют от них этого умения, системы продвижения не заточены на устранение их с работы при отсутствии такого умения. Поэтому и хорошо управляемая государством компания будет, вероятнее всего, лучше управляться в частном секторе. Тогда государство, а значит, и налогоплательщики получат доход от приватизации дважды. Во-первых, доход продавца, получившего рыночную цену, а при некоторых условиях и более высокую. Во-вторых, ожидаемый налоговый доход от ожидаемого роста показателей компании.

Когда речь идёт о компании, которая ведёт по-настоящему успешную коммерческую деятельность в глобальном масштабе, основания применить заявленный в указе президента принцип приватизации наиболее велики. Если его не применять здесь, то где?